просто так

Панов Эдуард (1948 г.р., академик и прочая...) “ Русская изба” 2013. Просят за это 750 000 рубликов

Но предлагаю свое название : «Развесистая клюква». Во-первых, мисочка с клюквой стоит в центре стола. А во-вторых, столько косяков в одну картину может поместить только человек, никогда деревни не видавший. Ни нынешней, вживую. Ни прошлой, на фото.

Ну, поехали.

Эпоха, надо понимать – конец XIX – начало XX века. Советской атрибутики в доме нет, электричества нет (компа и смартфона тоже нет). Зато есть лампа керосиновая и иконы с лампадами. Хотя... ой, а банка с вареньем на полочке – под современной винтовой крышкой! О-ля-ля! И конфеты на столе в современных фантиках. Господа, а почто тогда без электричества сидите? Гаджет-детокс устроили?

Что за семейство? Дворяне, косящие под народность? – Побывайте в любом музее-усадьбе: в господских домах стены тесаными не оставляли, их отделывали. Хотя стулья хороши, дорогие. Зажиточные крестьяне, деревенское купечество? – Ребенок одет по-барски. И поведение барское: крестьянин собаку к столу не подпустит, ее место во дворе. Выходит, это современный офисный планктон в эко-поселение в отпуск приехал?

Таких огромных окон в избах не бывало. Стекла были дороги – раз. Да и не было стекол метр-на-метр, расстекловка была мельче, даже во дворцах. А тут прям стеклопакет! Тепло берегли – два, поэтому окна делали маленькими и высоко от пола. Подоконник был выше пояса взрослому человеку. А еще окна на славянских территориях занавешивали. Обычно белой вышитой полотняной занавеской. Незачем посторонним глаза пялить. Не в Скандинавии, чай. Кстати, художник забыл на окне фурнитуру изобразить. Как форточку открывать?

Под иконами – прялка. Непорядок. Рабочее место женщины (бабий кут) обычно располагалось в противоположном углу, около печи. А уж как под иконами оказалась глиняная корчага (с чем, кстати?) – вообще непонятно. Да и вообще полки с припасами и посудой тоже располагались около печи, что разумно и удобно. В зажиточных же домах давно появились шкапчики и буфеты. Ведь странно, согласитесь: стулья антикварные резные есть, а буфета нет?

Что там за окном? Белая зима? Тогда почему все, особенно девочка, одеты по-летнему?

Вроде как за окном покрытые снегом сосны (или елки). Стало быть, не самый юг. А зимой в лесной зоне темнеет рано. Значит, сейчас разгар дня, около полудня. Какое в это время чаепитие, да еще в деревне?! Люди пользуются крохами светового дня, чтобы дела переделать. За стол садятся когда стемнеет, при огне.

Опять же, зима – а на столе букет из ромашек. Я уж не говорю, что крестьяне веников на стол не ставили. Ну вдруг это все-таки «благородные люди», ладно. Но откуда ромашки?! Ладно бы герань на окошке стояла, это бы по-нашему.

Ну, или допустим, я ошибаюсь и за окном лето. Тогда тем более, что же мужики чаи гоняют с наливочкой?! Работы полно, страда, день год кормит! И если это лето, то к чему прялка? Прядение, ткачество, шитье и прочие женские рукоделия - занятия исключительно зимние! Летом - только экстренная починка одежды, других дел хватает. А вот темными зимними вечерами прясть-ткать-вышивать – самое то.

Графин с рюмка с наливкой почему-то перед хозяйкой, а не около мужчин. Что это ей похмеляться понадобилось средь бела дня? Еще и свои многочисленные шали по столу разложила. Одёжу на стол кидать не полагается, вообще-то.

К хозяйке вообще много вопросов. В избе все вещи не на местах, это мы уже заметили. Юбка по колено, руки голые. Нательного креста нет, на шее только бусы. И, главное – распущенные неприкрытые волосы! Днем! Перед свекром! А если еще сосед зайдет? Она бы еще в купальнике сидела, право слово!

Моды у них тоже своеобразные. Выстриженная челка и сорочка без вышивки у женщины. Вышиванка с отложным воротом (не стойкой) у мужчины. Шелковое платьице с абстрактным недетским рисунком у девочки.

Собака породы акита-ину, да ещё со шлейкой! На полочке стеклянная банка для сыпучих продуктов с притираемой крышкой. На столе кроме клюквы еще и мисочка с вишней... Все смешалось в доме Облонских!..

👉 Вирус не воробей, вылетит — не поймаешь.
👉 Друг познается на социальной дистанции.
👉 Незваный гость — хуже инфицированного.
👉 Вирус в бороду — пневмония в ребро.
👉 Самоизоляцию пережить — не поле перейти.
👉 Семь пятниц на неделе, когда работаешь из дома.
👉 На чужой вайфай рот не раззевай.
👉 Чем бы дитя не тешилось, лишь бы в веб-камеру не лезло.
👉 На бога надейся, а руки - помой.
👉 Обещанной вакцины три года ждут.
👉 Вируса бояться — на пробежку не ходить.
👉 А ВОЗ и ныне там…
👉 Один пашет, семеро на карантине пляшут.
👉 Любишь кататься — люби и масочки носить.
👉 С инфицированными жить — в карантине выть.
👉 Переболела — гуляй смело!
👉 В магазин поспешишь — людей заразишь.
👉 Мал санитайзер, да дорог.
👉 Сдай, сверчок, свой мазок!
👉 Бойся китайцев, дары приносящих!
👉 Паршивая овца все противоэпидемиологические меры портит.
👉 Свой на свояка чихает издалека.
👉 На карантин надейся, а сам не плошай.
👉 У семи докторов пациент без маски.
👉 Все дороги ведут в Ухань.
👉 Корона, что дышло — куда чихнёшь, туда и вышла.
👉 Коней на карантине не меняют.
👉 Чихал бы в локоток, да шея коротка.
👉 Бацила — дура, карантин — молодец.
👉 Ковид гриппа не слаще.
👉 Не хвались вакциной в пустой избе.
👉 Не так страшен ковид, как его малюют.
👉 Виртуальный друг лучше новых двух.
👉 Хорошо чихает тот, кто чихает последним.

Нам предопределено предупредить остальных: у турка за пазухой топор. Л. Мелик-Шахназарян. Минутка Истории

«В городе, большая часть которого была построена армянскими строителями, особый, неповторимый колорит которому был придан армянскими зодчими, в эти дни происходили жесточайшие погромы и убийства армянского населения. Огромная толпа закавказских турок, состоявшая из многих десятков тысяч вернувшихся в первобытное состояние нелюдей, начиная с 13 января грабила и убивала, насиловала и сжигала армян… Только потому, что они были армянами», - пишет он.

Как бы ни было тяжело вспоминать об этих днях жертвам погромов, говорить об этом надо. Необходимо.

«И не только потому, что наше скорбное молчание создает для руководства Азербайджана возможность вопить и кричать на весь мир о вводе советских войск в «мирный» Баку и придумывать очередную черную дату в календаре. Говорить об этом надо, в первую очередь, в знак уважения к памяти сотен наших соотечественников, павших от топора в кровавой столице «толерантной» Азербайджанской республики. Да, как бы это кощунственно не звучало, но власть и государственная пропаганда незаконнорожденного Азербайджана именно так пытается представиться миру.

Нельзя промолчать и о том, что в страшной трагедии Баку до некоторой степени были виноваты и сами армянские жители города. Виноваты не в том, что родились армянами, а в том, что по-армянски наивно продолжали до конца верить в то, что соседи, которым они не раз протягивали руку помощи, чьих детей зачастую нянчили, учили читать и писать… так вот, армяне надеялись, что эти соседи не дадут их в обиду. Так до января 1990-го не поняли, что именно эти «соседи» помогали преступному руководству преступного образования держать их в заложниках.
Да, это необходимо понять и признать: армянское население Баку пребывало в заложниках у азербайджанских политиков. Ноябрь 1988 года, когда по всей Азербайджанской ССР прошли массовые организованные погромы армянского населения республики, наглядно продемонстрировал это. Можно возразить, что в ноябре 1988 погромы армян были и в Баку. Это действительно так, и не только в ноябре 1988, но и до самого января 1990, однако, необходимо признать, они худо-бедно пресекались, и значительная часть армянского населения города осталась там… В надежде, что государство и друзья-соседи защитят их», - пишет Л. Мелик-Шахназарян.

Есть «армянская болезнь»: проецирование на других собственной морали, понимания жизни, благородства, готовности оказать помощь близкому и не очень человеку.
«Бакинские армяне строили свои планы и лелеяли надежду на соседей так, словно это соседи были армянами с теми же благородными чувствами, что и они сами. Надеялись, будто во главе Азербайджана находились люди. Надеялись, словно потомок турка, громившего армян на протяжении всего 1905 года, а затем в 1918 году, мог измениться», - пишет политолог и напоминает, что Баку – город трех армянских погромов и массовых убийств.

«И если в 1905 году армяне, ведомые славным Николом Думаном, еще смогли защититься, то в сентябре 1918 года, когда в город ворвались подразделения регулярной турецкой армии и «правительство» Азербайджана, силы оказались неравны, и турки закавказские совместно с турками османами со звериным наслаждением вырезали свыше 30 тысяч армян. А еще до этого они убили десятки тысяч армян в Нухи-Арешском регионе, в Утике, в Арцахе, в Ширване, Шемахе… В общей сложности в 1918 году на территории будущей Азербайджанской ССР было убито свыше 250 тысяч армян. Убили бы и больше, да Турцию вынудили покинуть Закавказье, а оставшиеся без «союзника» закавказские турки умением воевать никогда не отличались», - напоминает он недавнюю историю.

Армянам в Азербайджанской республике выпала доля раньше других христианских жителей этой республики взойти на возведенный турецким топором эшафот.

«Это должны осознать оставшиеся там христиане, убаюкивающие себя, как и армяне в свое время, что соседи и государство заступятся за них. Если, конечно, желают мирного будущего себе и своим детям. Ибо за пазухой у турка всегда находится любовно наточенный топор, и он готов применить этот топор не только во имя собственных человеконенавистнических чувств, но и во имя решения политических задач своих руководителей. Против возвышенных идеалов мировосприятия человечества у турка один «аргумент» - топор.

Нетерпимость турка к представителям иных национальностей и народностей зародилась и получила идеологически практическое обоснование в их кочевой истории: когда они безжалостно уничтожали соперника, пользующегося благами оазиса в степи. Возможно, как изящно выражается Ильхам Алиев, двум головам в одном котле не свариться, а один небольшой оазис не мог прокормить и напоить все страждущие и алчущие отары. Но турок сохранил в себе эту нетерпимость к «чужим», и психологически не готов их «терпеть». Захватив «оазис», турок, словно шакал, торопится отметить ареал своего проживания, даже если понимает, что это – временный стан. И горе слабому, оказавшемуся внутри помеченной турком территории. Ибо турок признает только силу.

Сотни армянских жизней, десятки тысяч поломанных судеб – трагедия января 1990 года в Баку долго еще будет оставаться незаживающей раной в наших сердцах, бередить нашу память. Но эта трагедия, как бы кощунственно это ни звучало, имеет и положительные стороны.

Бакинская резня армян окончательно разделила нас с закавказскими турками. Отныне мы стоим с врагом лицом к лицу, и нам не придется беспокоиться за армян, живущих в тылу у врага. Отныне на пути турка к армянскому крестьянину находится Армянская Армия – единственный преданный и верный союзник армянского народа. Да, это наши дети, мы гордимся ими и беспокоимся за них. Но мы знаем точно: наши возмужавшие сыновья сторожат границу для того, чтобы наши пока еще маленькие дети, наш народ и наша страна имели гарантированное мирное будущее.

Армяне – не первый народ, изгнанный турком из своей колыбели (или уничтоженный в колыбели). Горькую чашу эту сполна испили практически все аборигенные народы Турции и Азербайджана. Однако природа создала нас слишком великими, чтобы мы могли стать эгоистами. Именно мы стали жертвой в Баку, именно наша кровь пролилась в этом городе, и именно нам предопределено предупредить остальных: у турка за пазухой топор.

Статья «Январь 1990. Баку» Л. Мелик-Шахназарян.

Это новорожденный Незнайка.
Известный всем сказочный персонаж украинского происхождения.
Перед вами первое изображение этого культового сказочного героя.
Не все знают, что Незнайка появился на свет в Киеве, причем с рождения был билингвой - едва родившись, он сразу же заговорил на двух языках: русском и украинском.


Вот как эту историю рассказывает BiblioГид:
"Известно, что в 1952 году, направляясь с делегацией советских писателей в Минск на юбилей Якуба Коласа, Носов целую ночь напролёт проговорил с молодым украинским писателем Богданом Чалым (в то время редактором журнала «Барвинок»). Именно ему Носов поведал о замысле «Незнайки». Говорят, Чалый буквально влюбился в образ обаятельного коротышки и предложил сразу же, как только появятся первые главы произведения, даже не дожидаясь его окончания, опубликовать их в своём журнале. Предложение было принято, а слово сдержано. Так что впервые сказка была напечатана в журнале «Барвинок» в 1953-54 гг. на двух языках — русском и украинском (в переводе Ф. Макивчука) — под названием «Приключения Незнайки и его товарищей» с подзаголовком «сказка-повесть»".


А вот она же в изложении другого главного редактора "Барвинка", Василия Вороновича:
"В купе Николай Носов разговорился с киевлянином Богданом Чалым — тогдашним редактором "Барвинка". Чарка за чаркой — и писателя потянуло на откровения: он рассказал Чалому, что давно уже вынашивает историю о маленьком народе, живущем в сказочной стране. Но все не решается к ней приступить. Тогда Богдан Иосифович, что называется, взял быка за рога: "Как только ты добираешься домой (писатель ехал в Ирпень Киевской области — навестить родственников), то садишься за стол и начинаешь писать. Я буду печатать тебя у себя в журнале".

Так все и вышло. Николай Николаевич работал (первые главы писал в Ирпене, остальные — в Москве), потом пересылал тексты в редакцию, где их переводили на украинский (этим занимался Федор Макивчук — редактор юмористического журнала "Перець") и печатали.

Этот Незнайка - оттуда, из "Барвинка". Иллюстрации сделала семейная пара художников: перебравшийся из Питера в Киев Виктор Григорьев, работавший под псевдонимом «Гри» и его жена Кира Полякова. Нарисовано, кстати, по нынешним временам архи-классно.
Обращаю ваше просвещенное внимание, что Торопыжка еще Торопыга, а в дружной гоп-компании присутствуют прибитые впоследствии автором Усатик и Бородатик (подозреваю, что их заменили Авоськой и Небоськой и правильно сделали).
Впоследствии украинская версия "Незнайки" вышла отдельной книгой (всего на год отстав от русской версии) и обычно издавалась именно с этими иллюстрациями.
Однако, при всем качестве работы украинских художников, сказка Носова им, что называется, "не далась". Я как-то уже писал, что такое бывает - одному художнику персонаж может "не даться", а работы другого станут классическими. Обитатели Цветочного города у киевлян оказались слишком взрослыми, какими-то коротышками-карликами, да и Незнайка получился каким-то незапоминающимся.
Поэтому когда Алексей Лаптев сделал для первого русского издания свои иллюстрации, где были дети, играющие во взрослых...

А особенно, когда Алексей Михайлович придумал главную незнайкину "фишку" - широкополую синюю шляпу...
То победил сразу и безоговорочно. Именно его иллюстрации стали классическими. Незнайка уже не мог выглядеть по-другому.
И именно "лаптевского" Незнайку использовали в своих иллюстрациях другие великие детские художники вроде Евгения Мигунова (на обложке книги - лаптевская иллюстрация).

И даже киевляне вынуждены были в поздних изданиях "доработать" свои картинки на предмет соответствия канону:

И именно знакомый нам всем с детства "лаптевский" Незнайка изображен на надгробном памятнике великого советского сказочника Николая Николаевича Носова.